Ксеньюшка – ласково называла ее одна добрая душа из моих чад. В этом ласкательно-уменьшительном именовании не было какой-то фамильярности, недопонимания величия подвига святой подвижницы. Никого из святых она «упрощенно» не называла, а вот блаженную Ксению не иначе как так: ласково, нежно, по-домашнему.

Было немножко непривычно, однако, чувствовалось что-то естественное, органичное и… правильное в этом «неформальном» упоминании величайшей русской святой. Быть может, потому, что сама эта добрая душа, так запросто ее называвшая, своей искренностью и тем, как на нее иной раз реагировали здравомыслящие» люди, заслужила почетное звание «лакмусовой бумажки». А может быть, просто потому, что в блж. Ксении как ни в ком другом просияли простота и умаленность, рядом с которыми (и в отношении которых) все «правильное», «великое», «чинно-благолепное» видится до комичности несовместимым.

«Безумием мнимым безумие мира обличивши…» – как хорошо сказано! Вот, уже почти 25 лет мы поем тропарь блж. Ксении, но всякий раз весь его текст и особенно эти слова удивляют своей глубиной, точностью и, как принято говорить среди художников, «найденностью» (в РПЦЗ блж. Ксения была прославлена на 10 лет раньше, но слова того тропаря как-то «не торкали»). Однако художественно-поэтическое достоинство любого церковного текста заключается не в одном лишь эстетическом совершенстве формы, а в том, насколько она способствует явлению незримой, до конца непостижимой и неописуемой сути духовной истины. Лучше, чем в этом тропаре, о сущности юродства Христа ради сказать невозможно.

Только вот, что надо иметь в виду: различные чины святости – это не какие-нибудь «специализации», а примеры торжества единой благодати Божией в многообразных вариантах, обусловленных историческими или же личными обстоятельствами святого, его образом жизни или положением в Церкви и государстве; единой благодати, различно проявляющейся, в зависимости от жизненного поприща и конкретной ситуации в любом христианине; единой благодати, которой не чужд никто из нас – «во Христа крестившихся», хотя порой и не торопимся в Него облечься (Гал. 3; 27).

Каждый чин святости, поэтому, не «всего лишь» повод испытать восторг сродни эстетическому наслаждению в музее или театре, восхищаясь «возвышенным», «воспаряя» в катарсисе, «приобщаясь к прекрасному», чтобы потом, как ни в чем не бывало, вернуться в суровые будни, где говорят пушки, а музы молчат (ведь мы же с вами понимаем, что прекрасное – это в другом мире, это удел тех, кто пишет, рисует, сочиняет – одним словом, фантазирует, «витает в облаках», а реальная жизнь диктует свои законы…).

Напротив, это – ориентиры для каждого из нас, вопреки расхожему мнению, что мы, например, не монахи, чтобы подражать преподобным, не архиереи, чтобы подражать святителям, не живем в условиях массовых гонений, чтобы подражать мученикам… Быть может, полностью и не можем, да, но это не значит, что наше ознакомление с житием того или иного «специфичного» святого должно ограничиваться благоговейным ритуальным почитанием. Церковь канонизирует святых не только для того, чтобы мы им молились, но и чтобы свое почитание в первую очередь выражали в разумном подражании. Различные чины святости – всего лишь варианты преобладания тех или иных добродетелей, но ни один из чинов не исключает и прочих добродетелей, которые, в силу особенностей индивидуального поприща, как бы затмеваются сиянием наиболее характерных.

То же самое относится и к подвигу юродства: не каждый призван к тому, чтобы всецело посвятить свою жизнь этому подвигу, но каждый, принявший слово о Кресте – юродивый для мира сего, потому что «слово о кресте для погибающих юродство есть» (1 Кор. 1; 18). Обратите внимание: принявший… Неотрицание еще не означает принятия. Это как с искусством: можно ходить на выставки мирового уровня, а дома на стенку вешать китч. Принять, значит, взять за основу, за руководство к действию. Принять слово о Кресте, значит, сораспяться Христу, взяв свой крест и следуя за Ним изо дня в день путем Его заповедей.

А они не от мира сего. Неслучайно выражение «не от мира сего» в обыденном словоупотреблении равнозначно словам «помешанный», «чокнутый», «придурковатый», в лучшем случае, «наивный». Быть «не от мира сего» (с точки зрения мира) позволительно, в определенной мере, представителям «богемы», а вот быть не от мира сего (безо всяких кавычек) непозволительно (с точки зрения того же мира) никому, за исключением ситуаций, когда от христиан, в силу их призвания быть не от мира сего, требуют непротивления тем, кто считают себя свободными от обязательств по перечню евангельских заповедей со всеми отсюда вытекающими последствиями.

Да, юродивых Христа ради в народе почитали (как, впрочем, почитали нередко и мошенников, спекулировавших на народном благочестии). Однако уточним: тех, кто или уже состоялся в этом подвиге, или чей жизненный выбор выдает, например, специфическая атрибутика вроде вериг. Из их жизнеописаний нам известны, как правило, факты периода их духовной зрелости. А что мы знаем о предшествовавшем периоде, когда с виду они были такими же сумасшедшими, как «юродивые дефицита серотонина ради»?

Юродство во Христе – самый радикальный, самый, если хотите, воинственный подвиг, требующий полного и незамедлительного отречения от важнейшего признака человеческого достоинства – разумности. Не от самой разумности, а именно от признаков ее наличия, что мгновенно низводит человека на дно общественной иерархии, обрекая его на собачье питание (не в современном смысле) крошками с хозяйского стола (со «стола хозяев жизни» – нас с вами: таких умненьких и благоразумненьких, знающих свое место и меру своих сил, способных оказываться в нужное нам время в нужном нам же месте, умеющих выбирать, с кем дружить и против кого, соображающих, когда и к кому прижаться, а также от кого вовремя отойти на почтительное расстояние, чтобы случайно не «заразиться опалой»). Причем, одно дело – подвиг юродства, «узнаваемый» благодаря вышеупомянутой характерной «атрибутике», совсем другое – такая его форма, которая напоминает эпатаж антиобщественного характера, попирающий общепринятые нормы поведения и внешнего вида.

Именно этим, наиболее трудным путем пошла Ксения – 26-летняя вдова придворного певчего Андрея Федоровича Петрова, которая после внезапной смерти супруга повела себя более, чем странным образом: на похороны она явилась в его одежде, убеждая всех, что умер не он, а его жена – Ксения; раздала все имущество нуждающимся, что еще более усилило впечатление, что она помешалась с горя (впрочем, начальство покойного мужа признало ее совершенно вменяемой, а потому имеющей право распоряжаться своим имуществом по собственному усмотрению). Это потом, много лет спустя, когда одежда мужа совершенно обветшала, она стала одеваться, как это показано на ее иконах: красная юбка и зеленая кофта или наоборот. А вначале – ну, безумная, что с нее взять?..

Даже в наши дни увидеть на улице открытого трансвестита – шок, а какова была реакция «здравомыслящих» людей второй половины XVIII в. при виде того, что «в ту пору прекрасную» и названия-то не имело, да еще было предусмотрено в канонах как явление недопустимое для христиан?! Это сегодня (пока) бросается в глаза и воспринимается как сексуальная девиация (опять же, пока), если мужчина оденется в женское платье, тогда как, глядя на женщину, чей пиджак застегнут «на мужскую сторону», максимум подумают, что она как-то совсем уж за собой не следит. В ту дикую эпоху, когда не знали слова «гендер», а словосочетание «гендерный мейнстриминг», скорее всего, приняли бы за что-то из судостроительной терминологии, женщина в мужском костюме воспринималась, в лучшем случае, как несчастная сумасшедшая, которой, так уж и быть, простительно оскорбление общественной нравственности неподобающим видом.

Впрочем, это взрослые могли терпимо относиться к якобы помешавшейся с горя вдове, а стаи уличных мальчишек, во все времена отличавшиеся жестокостью в отношении людей слабых и беззащитных, тем более, «непохожих на всех», никак не могли пройти мимо «бомжихи», комическим безобразием внешнего вида («в мужском образе») словно бросавшей вызов обществу (милосердная терпимость сменилась в народе почитанием, когда стали замечать, что «безумная» Ксения берет копеечку, которую тут же отдает другому бедняку, лишь от добрых людей, а если от кого-нибудь примет что-то в дар, например, товар у торговца или даст себя подвести извозчику, то дела у того человека начинают идти особенно хорошо).

Вызов, конечно же, был. Обличение, даже когда оно не является целью – это всегда вызов, но вовсе необязательно дерзкий. Кроме того, есть в обличении блж. Ксенией безумия мира один важный нюанс, который, по-моему, недооценивается. По всей вероятности, к подвигу юродства св. Ксению побудила любовь к мужу, внезапно умершему без должного приготовления, и желание отмолить его. Не было у нее цели «обличать безумие мира». И если бы не опасения об участи покойного, вряд ли она бы решилась на такой подвиг.

В чем «нюанс»? Вот, в этой ее любви к мужу, обличающей… нет, не призрачность, не преходящую природу и суетность любви мужчины и женщины, а легкомысленное отношение к ней одних и незаслуженно пренебрежительно к ней относящихся других. Чрезмерная романтизация чувств, превозносящая душевное на уровень духовного, порочна как любая подмена, но и целенаправленное низведение Божиего дара (пусть изначально при сотворении заложенного в природу человека, а не особого дара Духа Святого) в массовом сознании на уровень страсти, «химии чувств», на уровень терпимой немощи, которая, как и всякая немощь страстной природы, должна сводиться к минимуму, чтобы потом в идеале и вовсе от нее избавиться («отношения брата и сестры») – это недалеко от кощунства.

На примере блж. Ксении мы видим, что любовь «земная» хоть и не возносит на небеса, но она может послужить естественной опорой для немощного духа и, будучи просвещенной Божией благодатью, она, не меняя своей природы, преображается, преодолевая тленное и облекаясь в нетленное. Безумно как обращать этот дар во зло, впадая в своеобразное идолопоклонство, и еще более безумно пренебрегать им, недооценивая это Божие благословение человеческому роду, этот «подготовительный курс» любви духовной.

В чём помогает Святая блаженная Ксения Петербургская? О её чудесах, молитвах, обращённых к Святой, и многом другом Вы сможете узнать из этой статьи!

В чем помогает святая блаженная Ксения Петербургская?

День памяти – 6 февраля, 6 июня

Святая блаженная Ксения

Ксения Петербургская – одна из самых любимых русских святых. Икона ее – не редкость в православном доме. А на могилке блаженной на Смоленском кладбище в Петербурге всегда многолюдно.

Бываю здесь обязательно, даже если выбираюсь в Петербург на полденечка. Склонив колени, касаюсь лбом белого мраморного надгробия и говорю всегда только два слова: “Помоги, Ксеньюшка”. Она все знает. И – помогает. Никого не оставляет без своих молитв. И всегда здесь, у могилы блаженной, я вспоминаю удивительную историю.

…Сын служил в Чечне. Небольшая часть на краю леса, недалеко от Грозного. Война на радости скупа. А тут радость – приехала к сыну мать. Командир части отпустил солдата в увольнение, повидаться, поговорить, побродить по лесу. И они говорили, и бродили, и ушли далеко от части. А когда вернулись – части не было. Ее уничтожили чеченцы, зверски расправившись с солдатами. Если бы не та прогулка… Мать уехала, сына перевели в другую часть дослуживать. И вот, наконец, вернулся сыночек. Радость матери, долгие разговоры за столом.

– Да, мама, если бы ты тогда не приехала, не сидеть бы нам сейчас вместе.

– Когда? – недоуменно спросила мать.

– Да тогда, в часть ко мне, когда наших уничтожили.

– Что ты, сынок, – мать со страхом смотрела на него, – не была я у тебя, не приезжала.

Да, не приезжала. И не гуляла с сыном по лесу, и не обнимала его на прощание. Этой истории поверить можно, ее рассказала священнику сама мать, пережившая это чудо. Не была в Чечне, но молилась. Непрестанно молилась Ксении Петербургской, которая по материнским слезным молитвам отвела сына от страшной беды. Сама явилась в образе матери, сама спасла от верной смерти.

Жила святая в XVIII веке. Рано овдовев, взяла на себя самый трудный христианский подвиг – юродство. Находясь в полном здравии ума, она, якобы, безумствует. Идет за гробом мужа, а хоронит… саму себя. “Умерла моя Ксеньюшка, – сокрушается, – один я остался”. И живет под именем мужа, долго живет, ходит по Васильевскому острову босиком, а по ночам носит кирпичи для церкви на Смоленском кладбище. И помогает болящим.

Много чудес на ее счету. И нас чудесами дарует. Знаю москвичку, Людмилу Павловну Парамонову, для которой Ксения Петербургская – домашний доктор. Заболела серьезно и ей назначили операцию. Поехала в Петербург помолиться блаженной Ксении. Отстояла три молебна подряд. И операцию отменили, не подтвердился диагноз. С тех пор со всеми проблемами – к Ксеньюшке. После воспаления легких сын ее никак не мог прийти в себя – слабость, головокружение, апатия. Поехала к своей целительнице. Помолилась, попросила святую о сыне своем единственном. И начал подросток потихоньку оживать.

Даже такой серьезный недуг, как эпилепсия, по силам великой Божьей угоднице. Дарья Тарасовна Куличкова из Петербурга измучилась со своей старшей дочерью, больной эпилепсией. Куда только ни возила ее, к каким только средствам ни прибегала. Без толку. Рассказали ей добрые люди про Ксению. Поехала на Смоленское кладбище вместе с дочкой. Сняли невдалеке квартиру и ходили добросовестно, как на работу, к часовне блаженной неделю – каждый день. Молебен заказывали, сами своими словами молились. Помогло. Вот уже три года нет у дочки приступов.

Вся часовня блаженной Ксении в записках. Просят страждущие православные каждый о своем. Напишут записочку с просьбой и воткнут ее в стену. Или встанут вплотную к часовне, прильнут головой к холодному камню – просят. Я знаю петербургского врача-невропатолога, которая, выписывая рецепты больному, обязательно добавит:

– И к Ксении сходите непременно.

Толпы людей тянутся к могилке блаженной, к маленькой, тесной часовне. Не только прикладываются сами, но и прикладывают к гробнице ее иконку. Во все концы России разъезжаются иконки, чтобы врачевать тех, кто не может сам лично приехать в Петербург. И через иконку свою дарует блаженная Ксения исцеление.

У москвички Таисии Сергеевны Клепиковой заболел грудной ребенок, температура ползла вверх и подбиралась к критической отметке. Заметалась молодая мама по квартире и будто натолкнулась на взгляд блаженной Ксении с иконы. Бросилась – помоги! Потом раскрыла акафист и стала читать его непослушными от страха губами. И температура начала понемногу спадать.

Молитва Ксении Петербургской без выходных и праздников. Святые наши помощники усталости не ведают.

Епископ Александр (Милеант) 

Святая Ксения (по отчеству Григорьевна) была женой полковника Андрея Федоровича Петрова, служившего придворным певчим. Двадцати шести лет Ксения овдовела и, казалось, лишилась ума от горя. Она раздала свое имущество бедным, оделась в одежды покойного мужа и, как бы забыв свое имя, называла себя именем своего покойного мужа — Андреем Федоровичем.

Эти странности не были связаны с потерей рассудка, а лишь означали полное презрение к земным благам и человеческому мнению, ставящему эти блага в центр бытия. Так Ксения Петербургская взяла на себя тяжелый подвиг юродства Христа ради.

Познав через смерть любимого мужа всю непостоянность и призрачность земного счастья, Ксения всем сердцем устремилась к Богу и только у Него искала покровительства и утешения.

Земные скоропреходящие блага перестали иметь для нее какую-либо цену. У Ксении был дом, но она передала его одной знакомой с условием давать в нем приют беднякам. Сама же, не имея пристанища, Ксения скиталась среди бедняков Петербурга, а по ночам уходила в поле, где проводила время в горячей молитве.

Когда на Смоленском кладбище начали строить церковь, Ксения после наступления темноты тайно носила кирпичи наверх постройки, чем помогала каменщикам возводить стены храма.

Некоторые из родных Ксении хотели устроить ее у себя и снабдить всем необходимым для жизни, но блаженная отвечала им: “Мне ничего не надо.” Она была рада своей нищете и, приходя куда-нибудь, порой замечала: “Вся я тут.” Когда одежда ее покойного мужа истлела, Ксения оделась в самую бедную одежду, а на ноги одела рваную обувь без чулок. Теплого платья она не носила, а заставляла свое тело страдать от стужи.

Чувствуя величие духа блаженной Ксении, петербургские жители любили ее, потому что она презрела земное ради Царства Небесного. Если Ксения входила в чей-либо дом, это считалось хорошим признаком. Матери радовались, если она поцелует ребенка. Извозчики просили у блаженной позволения немного провезти ее, так как после этого выручка была обеспечена на целый день. Торговцы на базарах старались дать ей калач или какую-нибудь еду. И если блаженная Ксения брала что-либо из предложенного, то весь товар продавца быстро раскупался.

У Ксении был дар прозорливости. Накануне Рождества 1762-го года она ходила по Петербургу и говорила: “Пеките блины, завтра вся Россия будет печь блины.” На другой день императрица Елизавета Петровна скоропостижно скончалась. За несколько дней до убиения царственного юноши Иоанна VI-го (Антоновича, пра-правнука царя Алексея Михайловича), который в младенчестве был провозглашен русским императором, блаженная плакала и повторяла: “Кровь, кровь, кровь.” Через несколько дней после неудачного заговора Мировича юный Иоанн был убит.

Однажды Ксения пришла в дом, где была взрослая дочь. Повернувшись к девушке, она сказала: “Ты тут кофе распиваешь, а муж твой на Охте жену хоронит.” Через некоторое время эта девушка, действительно, вступила в брак с вдовцом, который в тот момент хоронил свою первую жену на Охтенском кладбище.

Блаженная Ксения скончалась в конце 18-го века, но предание не сохранило ни года, ни дня ее кончины. Ее погребли на Смоленском кладбище, где она помогала строить церковь. Паломничество на ее могилу началось в скором времени после ее кончины. Блаженная Ксения часто являлась в видениях людям, находящимся в трудных обстоятельствах, предупреждала об опасностях и спасала от бедствий.

Праведница не переставала оказывать сострадательную любовь всем, кто с верою призывал ее, и известны многие случаи ее помощи страждущим и находящимся в безвыходном положении.

Гродненский чиновник Николай Селиванович Головин жил в Гродно приблизительно до 1907-го года и часто испытывал неприятности по службе. Он приехал в Петербург устраивать свои дела, но они еще больше запутались. Головин был весьма беден, а на его попечении находились старушка мать и две сестры. В отчаянии он шел по улицам Петербурга, и хотя он был человеком верующим, в его душу стала закрадываться мысль броситься в Неву. В этот момент перед ним предстала какая-то незнакомка, поразившая его своим видом, и отчасти напоминавшая бедную монахиню. “Что ты такой грустный? — спросила она. — Иди на Смоленское кладбище, отслужи панихиду по Ксении, и все успокоится.” После этих слов незнакомка стала невидима. Головин исполнил совет таинственной монахини, и его дела неожиданно устроились наилучшим образом. Он радостный вернулся домой в Гродно.

Император Александр III-ий, в бытность свою наследником, заболел тифом в тяжелой форме. Царица Мария Федоровна очень встревожилась болезнью супруга. Один из камердинеров, увидев ее в коридоре, рассказал ей, как блаженная Ксения помогает болящим, дал ей песок с заветной могилки и добавил, что сам был исцелен от болезни по молитве праведницы. Великая княгиня положила песок под подушку болящего, и в ту же ночь она, сидя у изголовья, имела видение блаженной Ксении, которая сказала ей, что больной выздоровеет и в их семье родится дочь . Ее следует назвать Ксенией. Предсказание блаженной исполнилось в точности.

В Псковскую губернию к одной помещице приехал погостить родственник из Петербурга и рассказал, как почитают в столице блаженную Ксению. Под влиянием его рассказа, благочестивая помещица перед сном помолилась об упокоении ее души. Ночью ей приснилось, что Ксения ходит вокруг ее дома и поливает его водой. Утром в усадьбе загорелся сенной сарай, но огонь не распространился дальше и дом остался цел.

Вдова одного полковника приехала в Петербург определить в кадетский корпус своих двух сыновей. Ей это не удалось. Деньги, взятые на поездку, были на исходе, и вдова шла по улице и горько плакала. Вдруг к ней подошла какая-то простолюдинка и сказала: “Отслужи панихиду по Ксении, она помогает в горестях.” “Кто такая Ксения?” — спросила вдова полковника. “Язык до Киева доведет,” — ответила простолюдинка и быстро скрылась. Действительно, вдова полковника легко узнала, кто такая Ксения, отслужила по ней панихиду на ее могиле на Смоленском кладбище и неожиданно вскоре получила известие, что оба ее сына приняты в корпус.

Известно множество подобных случаев помощи блаженной Ксении. Русские люди вдумчиво относятся к истине взаимодействия небесного и земного мира и уже второй век поминают блаженную Ксению в своих молитвах.

Тропарь: Суеты земнаго мира отвергшися, крест жития бездомного прияла еси. Скорбей, лишений, людскаго осмеяния не убоялася еси, любовь же Христову познала еси, еюже ныне на небеси услаждаешися; Ксение блаженная богомудрая, молися о спасении душ наших .

Наталья Лаврова